В пятницу, 29 июля 2022 года, генеральный директор Госкорпорации «Роскосмос» Юрий Борисов во время посещения Научно-производственного объединения имени С.А. Лавочкина (входит в Роскосмос) дал интервью телеканалу «Россия 24», в котором рассказал об участии России в проекте Международной космической станции.
На сайте Роскосмоса приводится основные высказывания Юрия Борисова.
О цели посещения НПО имени Лавочкина
«На встрече с Президентом я сказал, что основным приоритетом на ближайшее время будет восстановление нашей космической группировки. НПО имени Лавочкина — одна из ведущих организаций Роскосмоса, которая специализируется на создании автоматических станций для проведения различного рода фундаментальных и прикладных исследований, в том числе в дальнем космосе. Помимо этого, они ведут работы по созданию разгонных блоков и гидрометеорологических спутниковых систем, которые обеспечивают прогнозы погоды — это группировка «Электро».
Они же производят и будут формировать полнокровную группировку спутников «Арктика-М» для обеспечения информативности, в первую очередь, нашего Северного морского пути. И, безусловно, они разрабатывают и запускают орбитальные обсерватории — «Спектр-РГ» и, в перспективе, «Спектр-УФ» для исследования космического пространства в ультрафиолетовом диапазоне. Карта Вселенной, построенная с помощью аппаратуры «Спектра-РГ», на сегодняшний день самая точная в рентгеновском диапазоне. Она дает колоссальные знания о Вселенной, эти данные бесценны и будут еще расшифровываться много-много лет.
Но в первую очередь мы сегодня посвятили посещение НПО имени Лавочкина вопросам проведения тех первоочередных необходимых работ, которые как раз связаны с формированием космической группировки»
Об участии России в проекте МКС
«Если говорить о сроках прекращения участия России в проекте МКС — мы заявили о том, что намерены это сделать не с 2024 года, а после 2024 года. В русском языке это две большие разницы.
Давайте попробуем разобраться в этой ситуации более подробно — с технической, научной и политической точек зрения.
Российская сторона несла основную тяжесть в проекте МКС по становлению и работе станции, особенно на первоначальных этапах — в 2000-х годах, когда у наших коллег не было возможности доставлять ни космонавтов, ни грузы. И формировалась МКС с запуска именно нашего блока в 1998 году.
На сегодняшний день ресурсы основных модулей МКС выработаны многократно. Это техническая сторона вопроса. Гарантийные обязательства уже давно превышены. Если говорить откровенно, здесь первоочередным становится вопрос жизни не только российских космонавтов, но и американских астронавтов и других международных экипажей.
Есть такое понятие — старение металла, многие инженеры знают, что это такое. Сегодня интенсивность различного рода аварийных ситуаций, выхода из строя аппаратуры, появления микротрещин начинает нарастать. Это естественный процесс на финише жизненного цикла любого изделия. Спрогнозировать точно, когда этот процесс приобретет лавинообразный характер и создаст реальную угрозу экипажу, сегодня вряд ли сможет какой-либо специалист в любой стране мира. Все эти прогнозы носят достаточно вероятностный характер. Но по авторитетному мнению многих специалистов, вероятность наступления такого процесса как раз возможна после 2024 года, почему я и озвучил этот срок.
Вообще Россия была первооткрывателем мировой пилотируемой космонавтики. Наш космонавт Юрий Алексеевич Гагарин первым полетел в космос. Для нас космонавтика — это национальное достояние и, безусловно, пилотируемую космонавтику мы сохраним.
Но вот здесь как раз развилка — от правильного позиционирования с учетом завершения жизненного цикла МКС и создания российской станции зависит будущее российской пилотируемой программы. Это тоже надо понять.
Опираясь на мнение наших прочнистов, специалистов по надежности, которые прогнозируют, что после 2024 года возможны лавинообразные процессы, связанные с выходом из строя различной аппаратуры в модулях МКС, мы еще около двух лет назад стали серьезно задумываться о продолжении пилотируемой программы и разработке отечественной орбитальной станции.
Добавлю к техническому аспекту еще вот какой: сегодня время, которое тратят наши космонавты, включая американских астронавтов, на поиск возможных неисправностей и на их устранение, начинает превышать все разумные пределы. Это делается в ущерб научным исследованиям. Когда вы тратите время на восстановление, то его не остается на научные программы.
Более того, станции уже 24 года и ряд комплектующих, агрегатов, которые требуется по тем или иным причинам менять, сегодня может быть даже сложно воспроизвести, потому что кооперация, которая начинала работать на старте, могла поменяться, и технология за это время поменялась. И не всегда можно один в один повторить тот прибор. Просто может не быть той элементной базы или чего-то еще. Это тоже, наверное, понятно даже не инженеру.
Совокупность этих технических проблем заставляет нас думать о цели продолжения пилотируемой программы — о создании российской станции. И вот этот переход — завершение работы на МКС и начало работы на российской станции — безусловно, должен быть синхронизирован.
Теперь правовые и организационные вопросы. Процедура выхода российской стороны из международного проекта МКС четко регламентирована соответствующим документом. Мы должны за год предупредить наших коллег, что по таким-то обстоятельствам мы это будем делать. Мы об этом пока не предупреждали, в этом нет никакой необходимости. Мы просто сказали, что после 2024 года мы начинаем процесс выхода. Будет ли это в середине 2024 года или в 2025 году — все это зависит, на самом деле, в том числе от состояния работоспособности самой МКС. Но то, что мы начнем это делать — тоже никакой не секрет, и об этом я доложил Президенту.
Что касается научного аспекта, с точки зрения интересов российской стороны, львиная доля планов на это наклонение орбиты (51,6 градуса), в частности, эксперименты на МКС, выполнена. С научной точки зрения, каких-то дополнительных дивидендов, растягивая этот процесс до 2030 года, мы не видим. А средства, которые будут тратиться на поддержание российской части и нашего участия, огромные.
И поэтому чисто экономически целесообразно потратить эти деньги на новую станцию, чтобы получить новое качество и перспективу новых научных достижений. Почему? Наверное, это тоже понятно. Технологии за 24 года ушли далеко вперед и основные модули для проведения научных экспериментов еще на Земле должны оснащаться соответствующим оборудованием, которое не всегда можно привезти транспортным кораблем.
Кстати, у наших международных коллег в этом плане есть преимущество — они свои модули запускали значительно позже. И у них еще не исчерпан перечень тех научных проблем, которые они сегодня решают на МКС. Но даже американцы прогнозируют работу МКС, в лучшем случае, до 2030 года.
Я еще раз оговорюсь, выход из проекта МКС будет сделан в строгом соответствии с нашими обязательствами. Больше того, скажу, что этот процесс носит не сиюминутный характер. По оценке специалистов, он может растянуться до двух лет.
И в дополнение к этому, как это ни прискорбно сообщать, когда-нибудь жизненный путь МКС прекратится и нам придется корректно ее топить. И по мнению наших западных коллег и наших специалистов, без российского участия, скорее всего, здесь не обойдется. Мы были прародителями этого детища, мы участвовали на всех этапах становления, сегодня оно объективно стареет, как и все на этом свете. Мы будем нести ответственность на всех этапах жизненного цикла над этим изделием.
Теперь политические аспекты. Я вас расстрою, их нет. И считаю, что их не должно быть. Проект МКС обогатил мировую науку в области знаний о Вселенной и Земле, дал всем участникам этого процесса новые знания, сплотил нас в какой-то степени. Я считаю, что и сегодня, и в будущем подобные проекты должны быть вне политики. Мне очень жаль, что порой в это непростое время наши совместные проекты в космосе, которые интересны всему человечеству, начинают давать политическую окраску. Это неправильно»
О долге Роскосмоса перед экономикой
«Роскосмос сильно задолжал российской экономике. Сегодня нельзя представить современный мир без космических услуг. Это и цифровое телевидение, связь, передача данных, навигация, метеоинформация, картография, знание поверхности Земли, анализ чрезвычайных ситуаций и прочее. Сегодня просто невозможно представить без космических услуг ту или иную сферу нашей экономики.
Но, с одной стороны, спрос на эти услуги серьезный, а предоставление их в абсолютном большинстве производится на бесплатной основе. Мое глубокое убеждение, что когда производитель услуг и потребитель услуг не входят в нормальные товарно-денежные отношения, то не достигается основной результат. Обе стороны в такой ситуации не заинтересованы в улучшении услуг.
Особенно, когда есть альтернатива — залезть в интернет и получить необходимую информацию, например, из Google. До поры до времени. Это может, как показывает практика, в определенный момент прекратиться. Раз это достается бесплатно, то и производитель услуг, его тоже все устраивает, не работает над совершенствованием этой услуги, не делает ее более качественной. Поэтому, конечно, нужно постепенно переходить на коммерческую основу предоставления услуг.
Это выверенная практика почти во всем мире, это является подтвержденной практикой, и мы будем переходить на коммерческое предоставление услуг. Я считаю, что в этой ситуации, и мы, как производители, и наши потребители будут завязаны товарно-денежными отношениями, и сроки предоставления и качество услуг должны начинать расти.
Но есть еще один аспект. Мы упустили время так называемой индустриальной модели производства автоматических спутников, которые являются основой различных космических систем. Если сравнить сегодня состояние космических группировок основных игроков на этом рынке — американцев, европейцев и китайцев, то они уже давно нас в этом плане обогнали. Почему я и говорю, что мы задолжали российской экономике.
Нам необходимо сегодня перестроить работу так, чтобы научится выпускать спутники совершенно в другом количестве и соответствующего качества. Это очень серьезная проблема, которая потребует коренной перестройки основных процессов технологического цикла — как разработка, производство, испытания, увеличение сроков активного существования. К сожалению, всю эту работу мы должны будем проводить в условиях сложившихся ограничений, санкционного воздействия. И это, в первую очередь, касается электронно-компонентной базы.
Но я считаю, что это не является стопроцентной отговоркой, ссылаться на это постоянно нельзя. Российская электронная промышленность начинает постепенно возрождаться, существуют российские аналоги, которые вполне приемлемые, взамен импортных. И мир у нас не однополярный — помимо недружественных стран, многие другие страны производят сегодня необходимую аппаратуру, и мы будем выстраивать с ними соответствующие отношения»
А.Ж.
